авным-давно в одной стране жил бедный чабан. Он был таким бедным, что кроме старой развалившейся сакли ничего у него не было. Решив немного её украсить, чабан посадил рядом лозу винограда, чтобы его листья прикрыли ветхость домика. Рос виноград три года и, наконец, выпустил большую гроздь, и ягоды на ней стали наливаться сладким соком.
Чабан обрадовался, что у него будет что-то своё, пусть даже одна гроздь ягод. Каждый день он любовался ею, наблюдал, как растут виноградинки, ждал с нетерпением, когда же они созреют. И как же он горевал, когда однажды утром вышел из домика к своему винограду, а долгожданных ягод не увидел! Кто-то успел насладиться ими раньше чабана.
На следующий год на лозе выросли три большие грозди. Обрадовался бедняк. Но и их похитили, едва только они начали созревать. Так происходило несколько лет. Каждый год на винограде прибавлялись грозди, но доставались они кому-то чужому. А чабан ни разу не попробовал ни ягодки.
И вот на пятый год народилось на лозе пять гроздей. Начали они расти, наливаться соком и сладостью. Решил чабан подстеречь вора, да так его отвадить, чтобы больше не смотрел на чужой урожай. Как наступала ночь, он ложился в траву за саклей и не отрывал глаз от лозы.
В одну из ночей чабан лежал, спрятавшись, и увидел, как к лозе тихо-тихо подкрадывается лис. Встал на задние лапы и тянется к кистям.
Тут бедняк выскочил из своей засады, поймал лиса за пушистый хвост и ну его колотить что есть силы. Как же он удивился, когда лис закричал человеческим голосом, умоляя о пощаде:
— Не губи меня, добрый чабан-ахай! Не убивай меня, прошу. Я отплачу тебе за милость таким добром, о каком ты и не мечтал никогда. Проси, чего хочешь, всё сделаю.
Чабан остановился, но не отпустил лиса, и говорит:
— Так и быть, Тильки-ахай, оставлю тебя в живых, но с условием: сосватай за меня дочь падишаха. Не сдержишь обещание, лучше мне не попадайся — я из твоей шубы себе куртку сошью, а череп возле винограда повешу, чтоб другим ворам неповадно было.
— Это немного ты просишь, — ответил лис. — Твоё желание исполню, но ты тоже пообещай, что после этого позволишь мне каждый год лакомиться твоими ягодами.
Договорились они, и чабан отпустил лиса. Тильки обрадовался, побежал к падишаху и велел страже доложить о своём визите. Охрана удивилась такому необычному посетителю и стала спрашивать, что ему нужно.
Тогда лис встал на задние лапы и властным тоном заявил:
— Меня послал могущественный Беш-Салкым-бей, чтобы я сосватал за него падишахову дочь!
Стража доложила повелителю о визите необычного высокого гостя. Тот приказал немедленно его впустить.
Падишах сидел на троне и имел суровый вид. Вокруг него стояла стража. Тильки-ахай вошел, поклонился и почтительно обратился к падишаху:
— О, всемилостивейший и могущественнейший шах, царь царей! Прислал меня влиятельный и богатый Беш-Салкым-бей просить у тебя ему в жёны твою дочь неземной красоты. Несметны богатства бея, не видно границ его земли. Только верблюдов у него сорок тысяч, а ослов и того больше — пятьдесят тысяч! А коней у него шестьдесят тысяч, коз – аж семьдесят тысяч! Каждый год давит он из винограда сотню тысяч вёдер лучшего вина. Про золото и драгоценные камни даже не говорю — их не сосчитать. Нет, не проси, великий, мне не перечислить все богатства моего Беш-Салкым-бея!
Выслушал падишах Тильки-ахая внимательно, а когда тот закончил, молвил ему:
— Я не против, дорогой сват, отдать твоему вельможе свою красавицу-дочь в жёны, но важно, чтобы он был достоин имени храброго джигита. Передай своему бею, пусть принесёт мне все семь голов кровожадного и прожорливого Аждаги. Как только их увижу, так и станет дочь его женой. Очень это чудище измучило мою страну.
— Священна твоя воля, падишах, — ответил лис. — Ровно через три дня увидишь ты у своих ног все семь голов Аждаги.
После этого он вежливо попрощался, поклонился и направился домой. Но на пути ему повстречались охотники с собаками. Псы напали на лиса. Спасаясь от погони, Тильки оказался в непроходимой страшной чаще и увидел в скалах пещеру. Решил Тильки спрятаться там от собак. Нырнул внутрь и очутился в огромном мрачном подземелье. Даже хвостом не успел вильнуть, как увидел такое, что душа у него ушла в пятки. Посреди подземелья лежало огромное чудовище, на которое от ужаса было невозможно смотреть. Было у него семь голов, и в каждой пасти легко уместилось бы сорок баранов.
Это был не кто иной, как Аждага, гигантский и беспощадный повелитель подземного мира, ужас всех людей и царей. Не успел Тильки это понять, как весь напрягся от ужаса, припал к земле.
Чудовище подняло все свои семь голов. Глаза их горели, смотрели жадно.
— Что ж, сегодня судьба послала мне тебя, чтобы утолить голод! — взревел Аждаги, и все пасти его страшно засвистели, а хвост потянулся к бедному лису. Схватило чудище беднягу и потащило к себе. Тильки собрал все силы, всю хитрость и, едва дыша, обратился к чудищу:
— Мой грозный владыка подземелий, непобедимый падишах недр! Я прибежал тебя спасти, ведь ты даже не знаешь, в какой опасности сейчас находится твоя драгоценная жизнь. Отпусти меня, и я всё подробно расскажу.
Аждага ослабил хватку, отпустил лиса, и он продолжил:
— Прямо сейчас твои покои окружены огромной армией хана. Воинам его нет счёта! Он хочет отрубить твои благочестивые головы, надеть их на шесты и украсить свой дворец. А из твоей шкуры собирается сшить себе шатёр. Чтобы не погибнуть бесславной смертью, тебе нужно срочно спасаться!
Чудовище услышало, какая опасность его поджидает, и так напугалось, что принялось всем своим огромным скользким телом дрожать. Аждага умолял спрятать его и спасти от такой участи.
Лис быстренько осмотрелся, увидел печь, в которой чудище поджаривало своих пленников, и зашептал:
— Быстрее, быстрее забирайся в печь, там тебя никто не будет искать, я тебя снаружи закрою!
Аждага немедленно кинулся в печь и свернулся внутри кольцами, а Тильки, не теряя времени, собрал с пола хворост, сложил у печи и поджёг.
Дым черными клубами повалил в печь. Чудовище не сумело выбраться и задохнулось. Лис проверил, что Аждага точно мёртв, и опрометью кинулся домой к чабану. По дороге хитрый зверь останавливал караваны и велел торговцам рассказывать всем людям о том, как велик и богат Беш-Салкым-бей. Наконец добрался до домика бедного чабана.
— Мой милостивый спаситель и благодетель! Я твою просьбу выполнил: падишах согласился отдать тебе в жёны свою дочь. Но сначала ты должен принести ему семь голов и шкуру поверженного Аждаги! — сказал Тильки.
— Да как же я такое сделаю? Мне такой подвиг не по плечу! — воскликнул чабан.
— Не волнуйся, — успокоил лис, — я уже всё самым лучшим образом уладил. Я помогу тебе добыть головы Аждаги, но прежде дай мне клятву, что когда придет моя смерть, ты не кинешь моё тело шакалам на съедение.
Чабан поклялся лису пророком Мухаммедом и его бородой, что когда наступит последний час Тильки, он бережно сложит его тело в золотую колыбель и повесит в своем серале, чтобы навсегда увековечить память об их дружбе и подвиге, великих заслугах лиса.
Тильки дал чабану червонцы и велел нанять сорок верблюдов и снарядить караван.
— Возьми топор и следуй за мной в подземное царство, — сказал лис.
Чабан всё выполнил, взял топор и с караваном отправился вслед за лисом.
Когда они пришли в пещеру Аждаги, то увидали там такие богатства, что трудно представить!
Сундуки с золотом, драгоценными камнями и украшениями стояли между горами монет и блестели в свете факела чабана. Они нагрузили золотом и драгоценностями всех верблюдов, а себе чабан и лис взяли по горсти сокровищ.
— Не отомстит ли нам чудище за такую дерзость? — беспокоился чабан.
Тогда лис подвел его к печи, открыл заслонку и показал на обгоревшее, мерзкое и страшное чудовище с семью головами.
— Полезай в печь, да не бойся, — сказал Тильки, — его душа точно покинула это ужасное тело. Торопись, твой тесть уже ждёт тебя, поэтому руби все семь голов и снимай с чудища шкуру. Повезём всё это падишаху, и ты скажешь, что тебя зовут Беш-Салкым-бей и что ты сдержал слово и избавил его страну от окаянного пожирателя.
Чабан подивился уму лиса и всё сделал, как он велел. Они предстали перед падишахом. Повелитель был так впечатлён подвигом Беш-Салкым-бея, что принял его с почестями и даже наградил. А головы Аждаги тут же надели на шесты и выставили на всеобщее обозрение, чтобы все знали: отныне некого бояться. Из шкуры же сшили шатёр. Падишах созвал весь народ, показал им смельчака и назвал его своим зятем и наследником царства.
Пир, который устроил падишах, длился сорок дней и сорок ночей. Милости государя были неисчислимыми. Наш бедный чабан стал правой рукой падишаха, начальником над всеми визирями и беями, знаменитым и прославленным Беш-Салкым-беем.
Так он прожил в славе и богатстве целый год. За это время позабыл он о помощи мудрого, хитрого и храброго лиса. Но Тильки-ахай решил проверить, сдержит ли зять падишаха данное им слово.
Однажды, никем не замеченный, пришёл он в город, пробрался к дворцу Беш-Салкым-бея, лёг у порога и притворился мёртвым. Стража увидела издохшую лисицу и доложила повелителю. Тот разгневался и велел убрать эту гадость, выбросить её на свалку. Слуги выполнили приказ.
Но наш хитрый лис на следующее утро снова, словно мёртвый, лежал у порога Беш-Салкым-бея. Тот, как узнал, раскричался:
— Немедленно унесите эту падаль прочь с глаз моих. Выбросьте шакалам, пусть сожрут, чтоб не пачкала мой порог.
И в третий раз бездыханное тело лиса лежало у порога. Бей не сдержался, сам выбежал из дома, да как пнёт лиса ногой, тот даже в сторону отлетел.
— Немедленно закопайте его в яму, — кричал бей слугам, — чтобы я не дышал этой вонью. А не выполните, я вас самих живьём закопаю.
Как же он удивился, когда лис ожил, отряхнулся, встал на задние лапы и сказал:
— Разве не узнал ты меня, чабан-ахай? Ведь это я тебе помог, был твоим благодетелем. Позабыл ты моё добро и клятву, которую давал тому, кто научил тебя, как высоко подняться? Вспомни, как обещал поступить после моей смерти: положить моё тело в золотую колыбель и повесить её в своем дворце в знак благодарности и дружбы. Так вот какая цена у твоей благодарности, жирный и гордый вельможа? Тогда возвращайся, неблагодарный, к тому, что ты имел без меня.
Не успел гордый Беш-Салкым-бей опомниться, как лис исчез. А роскошный дворец на глазах стал уменьшаться и превратился в ветхую убогую саклю с засохшей лозой на стене.
